Наконец-то я дошла до магазина и купила яблок.
Вот уж да...Наконец-то добралась до книги Бёрна Хогрта "Анатомия человека в движении". Добраться было мало, нужно было читать и копировать. Осилила четыре копии и пошла делать клаузуру. Такой залипухи давно не было. Вот отсюда и идет нервоз. Да, я не хочу делать эту дрянь, да, она не представляет для меня ни смысла, ни ценности. Если времени всегда так в обрез, то тренировать руку реально только после двух ночи...А если это реально только так, то я впишусь еще ни в один косяк.
Еще и с жильем много всяких заморочек и кучи, кучи, кучи всего, что мне нужно разруливать в одну мосю. Не пишу ничерта, не играю, не рисую, не думаю даже...ну как с этим жить. Меня закрыли в кабинете апатии изнутри и сожрали ключ.О том, как метель учит забвениюО том, как метель учит забвению.
-Что же ты делаешь, ну что же ты делаешь? - Божество металось от одной стены к другой. Разница между стенами была лишь в том, что на одну попадал свет от уличного фонаря, а ну другую нет. Она была совсем темной. Настолько темной, что можно было бы это назвать темно-черная, но так говорить нельзя. Я сидела, как раз, облокотившись на нее и молчала.
Божество не переставало метаться и запинаться о сгустки темноты. На этот раз мне даже не было его жаль. У меня были свои шишки и лиловые синяки.
Но оно не унималось. Оно перекинулось на посуду, затем на краски и кисточки, громило все, что видело, точнее ощущало перед собой.
-Синий, ну чего ты носишься, вот, сядь. Я подкинула вверх подушку. Судя по звуку ее приземления, она упала где-то в метре от меня.
Прошлерали чьи-то ноги и захрустела ткань подушки.
-Тут даже перья промерзли!
-Какие перья, Синий? Волнистый попугайчик умер год назад от недостатка внимания, а сейчас ...
-В подушке перья, дура.
-Там синтепон, вообще-то. Я против выщипавания согревающего покрова у кур, ради подушек.
-Но им же потом голову отрубают? - Синий, кажется, вообще не понимал странной смены темы для разговора.
-Ну, отрубают. Но ни одна Рябушка не хочет умирать голой, да?
-Наверное..., -Синий тоже опечалился. Наверное проникшись состраданием к обнаженной курице без головы.
-Да ладно тебе, ты то чего страдаешь?
-Может у меня тоже ...анабиоз.
-Так вы же, боги, вроде эти...как их...бесплотные. Холода не ощущаете, то есть.
- Все мы ощущаем. И душевный и уличный.
- оммммм.... -я тянула звук долго и с пониманием, - холодно стало совсем, вон, окна уже в узорах.
-Холодно, а дома пол у тебя как каток и на потолке сталактиты. А ты вот сидишь все...сидишь. Превратишься в Снежную Королеву, хороших людей портить будешь. Мальчиков у девочек отбирать.
-На кой мне твои мальчики?
-Ну Кая ведь она украла.
-Ну и что, он сам напросился. Я просто в забвении.
-В чем?
-В забвении я. Не вижу, не слышу ничего. Засыпаю, до весны.
-А забвение у тебя от чего? От холода тоже?
-Ну да...наверное. Может, пройдет, как думаешь? Метель там такая...все укрыла. Ты глянь, соседнего дома даже не видать.
-Забвению учит..белая.
-Точно, белая.
И тут посыпался снег. Сперва мелкий, а потом больше больше и сильнее. Совсем как в тот день. Из-за снега слегка оттаяли в середине зеркала. И теперь бликовали, немного пугая.
А снег шел, шел...пока не укрыл мои ноги полностью. Синий свернулся клубком на твердой подушке и ничего не сказал.
А я закрыла глаза и уснула. Проснулась уже в полночь, под одеялом, синего не было. Одеяло укрывало все тело, еще и огибало на два раза. Но теплее совсем не стало. Я прошлепала до батареи, взяла с нее согревшиеся гольфы, натянула до колен и проскользила до кровати.
Пол и впрямь каток, а с потолка вместо ловца снов, сталактиты. А на улице метет. Так метель учит забвению.
для полноты картины